Неточные совпадения
Вернувшись в палату, где стояло восемь детских кроваток, Маслова стала по приказанию сестры перестилать
постель и, слишком далеко перегнувшись с простыней, поскользнулась и чуть не упала. Выздоравливающий, обвязанный по шее, смотревший
на нее мальчик засмеялся, и Маслова не могла уже больше удерживаться и, присев
на кровать, закатилась громким и таким заразительным смехом, что несколько детей тоже расхохотались, а сестра сердито крикнула
на нее...
Я
вернулся в палатку, лег
на постель и тоже уснул.
Вернувшись домой, Устенька заперлась в свою комнату, бросилась
на постель и долго плакала.
Утром было холодно и в
постели, и в комнате, и
на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом,
вернулись и теперь стояли
на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся по улицам, по берегу около пристани; трава была мокрая, с деревьев текло.
На Катрю Анфиса Егоровна не обратила никакого внимания и точно не замечала ее. В зале она велела переставить мебель, в столовой накрыли стол по-новому, в Нюрочкиной комнате
постлали ковер — одним словом, произведена была маленькая революция, а гостья все ходила из комнаты в комнату своими неслышными шагами и находила новые беспорядки. Когда
вернулся с фабрики Петр Елисеич, он заметно смутился.
Праздник для Петра Елисеича закончился очень печально: неожиданно расхворалась Нюрочка. Когда все
вернулись из неудачной экспедиции
на Окулка, веселье в господском доме закипело с новою силой, — полились веселые песни, поднялся гам пьяных голосов и топот неистовой пляски. Петр Елисеич в суматохе как-то совсем забыл про Нюрочку и вспомнил про нее только тогда, когда прибежала Катря и заявила, что панночка лежит в
постели и бредит.
Вернулась Ванда. Она медленно, осторожно уселась
на край Жениной
постели, там, где падала тень от лампового колпака. Из той глубокой, хотя и уродливой душевной деликатности, которая свойственна людям, приговоренным к смерти, каторжникам и проституткам, никто не осмелился ее спросить, как она провела эти полтора часа. Вдруг она бросила
на стол двадцать пять рублей и сказала...
Воздух заструился
на мгновение; по небу сверкнула огненная полоска: звезда покатилась. «Зинаида?» — хотел спросить я, но звук замер у меня
на губах. И вдруг все стало глубоко безмолвно кругом, как это часто бывает в средине ночи… Даже кузнечики перестали трещать в деревьях — только окошко где-то звякнуло. Я постоял, постоял и
вернулся в свою комнату, к своей простывшей
постели. Я чувствовал странное волнение: точно я ходил
на свидание — и остался одиноким и прошел мимо чужого счастия.
— Ах, оставьте меня в покое, — закричал он
на горничную, которая от Софьи Ивановны пришла спросить его: как его зубы? и не хочет ли он сделать себе припарку? Вслед за тем, сказав, что
постель мне сейчас
постелят и что он сейчас
вернется, он пошел к Любовь Сергеевне.
Дмитрий
вернулся от Любовь Сергеевны с каплями
на зубу, которые она дала ему, еще более страдающий и, вследствие этого, еще более мрачный.
Постель мне была еще не постлана, и мальчик, слуга Дмитрия, пришел спросить его, где я буду спать.
В этот день Падди и его компания были особенно веселы и шумны. Они ходили по кабачкам, много пили и угощали Дыму. Дыма
вернулся с ними красный, говорил громко, держался особенно развязно. Матвей сидел
на своей
постели, около газового рожка, и, пристроив небольшой столик, читал библию, стараясь не обращать внимания
на поведение Дымы.
Когда он в эту ночь
вернулся в свою комнату и лег
на узкую, жесткую
постель, которой он гордился, и покрылся своим плащом, который он считал (и так и говорил) столь же знаменитым, как шляпа Наполеона, он долго не мог заснуть.
Вернувшись домой, он часа два неподвижно лежал
на постели, потом отправился к ротному командиру и отпросился в штаб.
Человек в белой рубахе убрал самовар и зажег в углу перед образом лампадку. Отец Христофор шепнул ему что-то
на ухо; тот сделал таинственное лицо, как заговорщик — понимаю, мол, — вышел и,
вернувшись немного погодя, поставил под диван посудину. Иван Иваныч
постлал себе
на полу, несколько раз зевнул, лениво помолился и лег.
«
Вернуться бы уж, что ли, самому в Россию?» — подумал он, лежа
на другое утро в
постели.
Я оставил их и
вернулся в дом; жена лежала в
постели, уже одетая. Я рассказал ей о том, что происходило
на дворе, и не скрыл даже, что бил Моисея.
Проснулась Елена Петровна и видит, что это был сон и что она у себя
на постели, а в светлеющее окно машут ветви, нагоняют тьму. В беспокойстве, однако, поднялась и действительно пошла к Саше, но от двери уже услыхала его тихое дыхание и
вернулась. А во все окна, мимо которых она проходила, босая, машут ветви и словно нагоняют тьму! «Нет, в городе лучше», — подумала про свой дом Елена Петровна.
Но писать всегда нельзя. Вечером, когда сумерки прервут работу,
вернешься в жизнь и снова слышишь вечный вопрос: «зачем?», не дающий уснуть, заставляющий ворочаться
на постели в жару, смотреть в темноту, как будто бы где-нибудь в ней написан ответ. И засыпаешь под утро мертвым сном, чтобы, проснувшись, снова опуститься в другой мир сна, в котором живут только выходящие из тебя самого образы, складывающиеся и проясняющиеся перед тобою
на полотне.
Я взяла эту пачку машинально, я взяла бы все, что бы он мне ни дал, и,
вернувшись к себе в комнату, долго проплакала, сидя
на своей
постели.
Вернулась Катерина Львовна, а Зиновий Борисыч стоит коленями
на постели и вешает
на стенку над изголовьем свои серебряные часы с бисерным снурочком.
И вот я вам сказал сейчас «
на смертном одре-с»; а меж тем вдруг, за день уже до смерти, волнуется, сердится, — говорит, что ее лекарствами залечить хотят, что у ней одна только простая лихорадка, и оба наши доктора ничего не смыслят, и как только
вернется Кох (помните, штаб-лекарь-то наш, старичок), так она через две недели встанет с
постели!
Послали за извозчиком. Надя, уже в шляпе и пальто, пошла наверх, чтобы еще раз взглянуть
на мать,
на все свое; она постояла в своей комнате около
постели, еще теплой, осмотрелась, потом пошла тихо к матери. Нина Ивановна спала, в комнате было тихо. Надя поцеловала мать и поправила ей волосы, постояла минуты две… Потом не спеша
вернулась вниз.
Он вырвал растение, истерзал его, смял и, держа его в руке,
вернулся прежним путем в свою комнату. Старик спал. Больной, едва дойдя до
постели, рухнул
на нее без чувств.
Я постоял немного у его
постели. Не думал я, чтоб он мог скоро уснуть, однако дыхание его становилось ровнее и продолжительнее. Я
на цыпочках вышел вон,
вернулся в свою комнату и лег
на диван. Долго думал я о том, что мне сказал Пасынков, припоминал многое, дивился, наконец заснул сам…
Но так как глаза его уже слипались, то удивлялся он недолго и, отворив отмычкой наружную дверь и запершись опять изнутри задвижкой, чтобы слышать, как
вернется гуляка-подсыпка, — отправился к себе
на постель.
Никитин продолжал думать о том, как он
вернется из Петербурга, как встретит его
на вокзале Манюся и, вскрикнув от радости, бросится ему
на шею; или, еще лучше, он схитрит: приедет ночью потихоньку, кухарка отворит ему, потом
на цыпочках пройдет он в спальню, бесшумно разденется и — бултых в
постель!
Покуда она сдвигала лавки и
стелила на них сено, Николай Николаевич вышел
на крыльцо. Ни впереди, ни по сторонам ничего не было видно, кроме плотного, серого, влажного тумана, и высокое крыльцо, казалось, плавало в нем, как лодка в море. И когда он
вернулся обратно в избу, то его лицо, волосы и одежда были холодны и мокры, точно они насквозь пропитались едким болотным туманом.
Кукина похоронили во вторник, в Москве,
на Ваганькове; Оленька
вернулась домой в среду, и как только вошла к себе, то повалилась
на постель и зарыдала так громко, что слышно было
на улице и в соседних дворах.
В понедельник утром, когда он еще лежал в
постели, ему доложили о приходе отца Якова. Вставать ему не хотелось, и он велел сказать, что его нет дома. Во вторник уехал он
на съезд и,
вернувшись в субботу, узнал от прислуги, что без него ежедневно приходил отец Яков.
Мы напились чаю, потом сварили в том же чайнике похлебку из убитого Костей рябчика и вообще блаженствовали. Жар свалил, и начиналась лучшая часть горного дня. Отдохнув, мы отправились опять
на шихан, с которого открывался чудный вид
на десятки верст. Вообще время провели очень недурно и
вернулись к балагану только в сумерки, когда начала падать роса. Горные ночи холодные, и мы решили спать в балагане.
Постель была устроена из горного иван-чая, который достигает высоты человеческого роста.
Истомленный от жары и от мундира,
вернулся он в свою комнатку и, раздевшись, бросился
на постель, приказав китайцу-слуге разбудить себя в шесть часов. Но заснуть ему пришлось не скоро: до него доносились крикливые голоса и шум катающихся шаров в бильярдной комнате, вдобавок духота в комнате была нестерпимая. Вообще первые впечатления не были благоприятны, и Володя, признаться, в душе покорил беспокойного адмирала, который послал его в Кохинхину.
Вернувшись к себе в номер, я разделся, выпил сантуринского, закусил свежей зернистой икрой, которую купил днем
на базаре, не спеша лег в
постель и уснул крепким, безмятежным сном туриста.
Тот понял и сейчас же распорядился, чтобы была подана коляска. Глафиру Васильевну вывели, усадили среди подушек, укутали ей ноги пледом и повезли, куда попало, по освещенной луной Москве. Рядом с нею сидела горничная из гостиницы, а
на передней лавочке — Горданов. Они ездили долго, пока больная почувствовала усталость и позыв ко сну; тогда они
вернулись, и Глафира тотчас же легла в
постель. Девушка легла у нее в ногах
на диванчике.
Первая мысль моя была
вернуться к ней и помочь ей встать и перейти
на постель; потом я это отменил и хотел послать ей из кухни их прислугу; но еще через минуту нашел, что и это, вероятно, было бы ей неприятно.
Они расстроили меня, эти недовольные люди, но радость снова
вернулась ко мне, когда мне стали приготовлять
постель — настоящую
постель,
на красивой кровати,
на кровати, которую я купил перед свадьбой, четыре года тому назад.
Постлали чистую простыню, потом взбили подушки, завернули одеяло — а я смотрел
на эту торжественную церемонию, и в глазах у меня стояли слезы от смеха.
Когда он
вернулся к себе в избу, то не застал ни одного товарища. Денщик доложил ему, что все они ушли к «генералу Фонтрябкину», приславшему за ними верхового…
На мгновение в груди Рябовича вспыхнула радость, но он тотчас же потушил ее, лег в
постель и назло своей судьбе, точно желая досадить ей, не пошел к генералу.
— Скорее бы наши
вернулись! — говорил он няне, поминутно вздыхая и ворочаясь в
постели с боку
на бок.
Вернувшись со службы, он с головной болью и в нервной лихорадке бросался
на диван, с которого переходил
на постель.
Узнав, что он, наконец,
вернулся, она выбежала к нему в лакейскую и, выбранив дураком, буквально одним пальцем, как рассказывал и Андрюшка, толкнула его в щеку. Сделав это страшное дело, она побежала обратно в спальню и, бросившись
на постель, зарылась лицом в подушки. В этом состоянии нашел ее Павел Семенович и долго не мог успокоить в ней опасения, что она очень больно сделала Андрюшке.
Когда она
вернулась, наконец,
на ферму, то была так бледна, расстроена и утомлена, что Ядвига разбранила ее за продолжительную прогулку и уложила в
постель.
Когда та удалилась, Конкордия Васильевна вскочила с
постели, босая побежала к двери, заперла ее
на ключ и только тогда,
вернувшись на кровать, упала ничком в подушки и глухо зарыдала.
Марья Петровна, между тем, закрыла железный сундук и сунула ключи под подушку
постели своего отца. Когда Таня
вернулась в кабинет, она застала Марью Петровну стоящею
на коленях у
постели,
на которой лежал Петр Иннокентьевич.
Он несколько секунд смотрел ей вслед. Две крупные слезы выступили
на его глазах… Он махнул рукой и уехал. Елен,
вернувшись с прогулки, застала всех в странном расположении духа: Владимир сидел запершись в кабинете, Анжелика с бледным, застывшим лицом была похожа
на статую; Лора лежала в
постели и не хотела ни с кем говорить, а графиня ходила по комнате скорыми шагами.
И я як
вернулся знову до себя в
постель, то лег под одеяло и враз же ощутил в себе такое благоволение опочить, что уже думал, будто теперь даже вci ангелы божии легли опочивать
на облачках, як
на подушечках, а притомленные сельские люди, наработавшись, по всему селу так храпят, що аж земля стогнет, и тут я сам поклал голову
на подушку и заплющил очи…
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день,
вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате
на своей
постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и всё то, что̀ он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и,
вернувшись в свою избу, рыдая упала
на свою
постель.
— Соня! когда он
вернется? Когда я увижу его! Боже мой! как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… — заговорила Наташа, и не отвечая ни слова
на утешения Сони, легла в
постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала
на постели и смотрела
на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.